Возвращенец. «Элита пушечного мяса» - Страница 44

— Тихо.

Гусев так же осторожно выглянул на одну сторону дома, потом пошел к другой. Пока он ходил туда-сюда, Вова сменился.

— Пост сдал!

— Пост принял! — подыграл ему сменщик.

А чего тут сдавать? Квартиру без потолка с выбитыми ударной волной рамами и хрустящими осколками стекол на полу? Или фрицев, притаившихся за стенкой? Вернулся лейтенант.

— Сменились? Пошли.

Путь их лежал в подвал, где можно немного согреться кипятком из закопченного котелка и немного поспать, если, конечно, фрицы опять не полезут или не устроят артобстрел.

Задвинув за собой одеяло, заменявшее входную дверь, Вова оказался в вожделенном подвале, подсвеченном бликами костерка и потоками тусклого света зимнего дня из нескольких окошек, переоборудованных в амбразуры. Около костра сидели несколько бойцов, и товарищ младший политрук Синельников что-то втирал им по поводу текущего положения на фронте и в мире.

— Пусти-ка.

Три Процента отодвинул парочку сидящих у огня и стащил с огня дежурный котелок.

— А вы…

— Лопухов, — подсказал Вова.

— Да, товарищ Лопухов, послушать не хотите?

«Да пошел ты!», — мысленно огрызнулся Вова, но ответ существенно смягчил:

— Я с поста только что сменился. Замерз и спать хочу.

Политрук появился в роте буквально позавчера, но некоторых, включая Вову, успел основательно достать своей чистой детской наивностью. Ежедневные политинформации он считал своей святой обязанностью, хотя сам из подвала видел не больше остальных. Размочив в кипятке заначенный с вечера ржаной сухарь, Три Процента перекусил, согрелся кипяточком и задремал.

Тряхнуло сильно, очень сильно. Поначалу Вова решил, что немцы опять попытались подорвать брандмауэр, но грохот артобстрела подсказал другой вывод — в дом попал снаряд крупного калибра.

— К бою!

Команда бросила к ближайшей амбразуре. Поднятая взрывами пыль закрывала видимость, но обстрел уже стихал, а это верный признак — сейчас полезут. Застучал пулемет справа, сыпанула винтовочная трескотня. Вова торопливо опустошил магазин по мелькающим в оседающей пыли фрицам и уже потянулся за следующей обоймой…

Ба-бах! Три Процента оглох и не сразу понял, почему левая рука его не слушается. Только ощутив мокроту в рукаве понял, что он ранен, но неизвестно, насколько серьезно. Атака длилась недолго, получив один раз по зубам, фрицы откатились и забросали позиции обороняющихся минами. С Вовы стянули шинель. Небольшой осколок пробил бицепс левой руки, да там и остался. Хреново, на месте его не вынуть, тут без операции никак. Хотя, почему хреново? Пара-тройка месяцев в госпитале теперь гарантирована. А там кровати с бельем, кормежка по расписанию, медсестрички… Дырка в руке? А что дырка? Зарастет, никуда не денется, только бы выбраться отсюда целым. Только бы выбраться. Пусть не целым, но хотя бы живым. Это будет нелегко.

— Раненые есть? — ротный нарисовался.

— Есть, — откликнулся Вова.

— Куда тебя?

— В руку.

— Серьезно?

— Осколок внутри засел.

Лейтенант посмотрел на Вову, которому осторожно протаскивали руку в рукав шинели.

— Слушай, Лопухов, политрук ранен, надо доставить его в медсанбат, срочно.

— Доставим, вот стемнеет, и доставим, — согласился Вова.

— Не доживет он до темноты, сейчас надо.

Сейчас? Он что, с ума сошел? Сейчас по этим развалинам лазить, да еще с раненым — верная смерть.

— Да я его с раненой рукой не унесу, — попытался выкрутиться Три Процента.

— Надо попытаться, Лопухов. Мы тебе волокушу сделаем.

Вова хотел было послать лейтенанта по известному адресу, но, оглядевшись вокруг, не рискнул этого сделать, не поймут.

— Хрен с вами, делайте волокушу.

Винтовку Три Процента положил в волокушу, все равно одной рукой с ней не управиться, а политрук был без сознания, не возражал. Дальнейший путь был извилист и опасен. Сначала надо было пересечь заваленную обломками зданий улицу, обойти угловой дом, в котором первые два этажа занимали фрицы, а верхние — наши. Дальше проскользнуть через двор и попасть в подвал серого трехэтажного дома. Там были обещаны медицинская помощь и безопасный путь к берегу Волги.

Большую часть пути придется проделать ползком, к этому Лопухов был готов. Приспособил к волокуше длинный ремень, связанный из нескольких поясных, накинул, его на здоровое плечо и пополз. Улицу пересек относительно легко и быстро, а дальше дело застопорилось. Проклятая волокуша цеплялась за камни и обломки, выдергивать ее одной рукой было очень непросто, а шума при этом было немало. Несколько раз он задевал раненой рукой землю, боль била в мозг, Вова замирал, боль чуть притуплялась, и он дергал ремень снова.

Минут через сорок он почти обогнул угловой дом, но тут его заметили. «МГ» бил короткими, не давая поднять головы. Поначалу Вова не сообразил, почему он до сих пор жив, но, заметив, что немецкие пули обходят стороной волокушу, понял — живьем взять хотят. Решили, что с таким риском эвакуируют важного командира? А винтовка-то в волокуше. И одной рукой с ней не управиться. Положение… Три Процента зубами стянул рукавицу с правой руки.

Едва пулемет смолк, Вова приподнялся, нащупал кобуру нагана на ремне политрука и рванул клапан. Оружие оказалось на ремешке, но его длины хватило. Раньше он из револьвера ни разу не стрелял, но много раз видел, как это делают другие. Хренасе усилие на спуске! Вова высадил весь барабан по мелькнувшим в нескольких метрах фигурам в белых маскхалатах. Кажется, в кого-то попал, судя по вскрику и ответной пальбе. Не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, вскочил на ноги и рванул вперед, волокуша с грохотом потащилась за ним.